Древнейшее клинковое оружие Кавказа.

Кинжалы майкопской культуры. Кинжал – клиновое оружие с обоюдными заточенными боковыми лезвиями, колюще-рубящего действия. В истории военного дела появление кинжалов из меди и бронзы, как и металлического топора, означало заметное повышение эффективности оружия ближнего боя, по сравнению с уровнем вооружения воинов лишь каменными предметами, в рукопашной схватке. Сейчас мы переходим к самым ранним страницам в истории кавказского клинкового оружия, поскольку до времени проявления майкопской культуры настоящих, крупных кинжалов из металла на Кавказе просто не было, как не было их в Европе.

Клинковое оружие майкопско-новосвободненской общности (МНО), согласно А.А. Иессену, подразделяется на кинжалы1 бесчеренковые, раннемайкопского типа, и кинжалы черенковые, позднемайкопского типа. Раскопки А.Д. Резепкина добавили в арсенал находок оружия новосвободненской группы меч. Типологическое деление кинжалов А.А. Иессена не утратило своей актуальности, но нуждается в уточнении в свете новых накопившихся материалов. Последние связано с появлением клинков со слабо выделенными плечиками, которые мы называем полубесчеренковыми. Размеры бесчеренковых и полубесчеренковых кинжалов колеблются от 6 до 20 см. Наиболее часто встречаются кинжалы размером от 10–14 до 20 см. Ширина клинка у них варьирует от 2 до 4 см. Клинковая часть имеет четкие прямые контуры боковых линий, сужающиеся к окончанию. На клинке иногда заметна проковка, указывающая на проработку краев лезвий кузнечным способом. Форма рукоятки бесчеренкового кинжала напоминает треугольник, иногда его контур немного прогнут, пятка рукоятки округлая, редко уплощена. Длина рукоятки обычно составляет 3–4 см, немного более или менее, при длине всего орудия в среднем от 10 до 20 см. Характерной чертой майкопских кинжалов является зазубренность краев рукоятки.

Бесчеренковый кинжал майкопцев теоретически мог быть не только оружием прямого ручного действия с вертикальной рукояткой, но и подобием орудия на рукоятке типа клевца или клинковой алебарды, если клинок насаживался на рукоять перпендикулярно, вставляясь в нее своим широким подтреугольным черенком. Такие «клинковые» алебарды были хорошо известны в раннем бронзовом веке Европы. Поэтому применяемый к ним термин «кинжал» не лишен условности, хотя о клинковой алебарде в это время мы ничего определенно не знаем.

Насад бесчеренкового кинжала МНО был близок к насаду каменных кинжалов, хорошо известных первобытности и исторической этнологии. Оригинальное устройство рукоятки майкопских бесчеренковых кинжалов повторяет в деталях схему рукоятки более древних кремневых кинжалов, известных например, в Чатал Уюке, которые могли быть прототипами этого оружия как образцы построения формы. Бесчеренковые кинжалы МНО известны из погребений, в основном, галюгаевско-серегинского и, менее, псекупского вариантов в количестве 20 экземпляров из 20 комплексов. Находки бесчеренковых кинжалов в погребениях галюгаевско-серегинского и псекупского вариантов указывают, что наиболее часто встречаемой с ними вещью является так называемый каменный «оселок» (то есть каменный стержень круглого, овального или прямоугольного сечения), а не инструменты деревообработки или шилья. Последние вещи с ними отмечены редко (например, Майкопский курган). Каменные стержни в погребениях с кинжалами могут приобретать вид зооморфных наверший. При этом центр распространения этих наверший сейчас начал означаться в Азербайджане и северо-западном Иране, а, именно, в майкопоидных комплексах (курганы Союг Булага, Си Гирдан).

Полубесчеренковые кинжалы МНО крупных и средних форм можно рассматривать как некие отклонения от стандарта формы крупного бесчеренкового кинжала галюгаевско-серегинского варианта МНО. Один из них встречен в комплексе долинского варианта МНО и два – в погребениях псекупского варианта (Занозина Балка, Владимировская). Радиокарбонные даты майкопских памятников обеспечивают хронологию раннемайкопских бесчеренковых кинжалов в интервале 38–34 в. до н.э. при общем диапазоне дат майкопско-новосвободненской общности 40–30/29 вв. до н.э. Аналогии майкопским кинжалам бесчеренкового типа в урукский период на Южном Кавказе известны из комплексов лейлатепинской культуры (курганы Союг Булага), куро-аракской культуры времени Квацхелеби, а также по случайным находкам (Корети). В Передней Азии бронзовые клинки, аналогичные майкопскому оружию, связаны с памятниками северо-западного Ирана Тепе Габристан в Анатолии – Пулур, слой XI/XII. Поэтому, в распространении клинкового оружия племена, населяющие Кавказ, ни в чем не уступали своим южным соседям.

В Европе кинжал из меди появляется впервые в культуре Кукутени-Триполье, самое ранее, в период Триполья ВII (Городница клад) – 40–38 вв. до н.э. В погребениях кинжал при скорченном на боку скелете лежит в области пояса. Это опять же не майкопская традиция. Традиция сопровождать кинжал каменным стержнем для культур Балкано-Подунавья также не типична. В итоге можно придти к выводу, что население Кавказа, Передней Азии (северо-западный Иран, Анатолия, Сирия), балкано-дунайских культур начало практически одновременно оснащаться кинжалами с подтреугольной рукоятью (бесчеренковыми) на медной основе в начале – первой половине IV тыс. до н.э. Всего удалось учесть немногим более 100 кинжалов, один нож с черенком, которые можно связывать с памятниками круга Новосвободненского, Долинского и Псекупского поселения. Формы клинкового черенкового оружия МНО отражают два района металлообработки. Первый связан с долинским вариантом МНО в Центральном Предкавказье. Второй – с новосвободненской группой в верховьях Фарса и Белой.

Кинжал как источник по историко-этнологической характеристике населения МНО.
Майкопские кинжалы очень интересны как источник по этнокультурной характеристике населения МНО и социальной ориентации ее погребальных обрядов. Так, бесчеренковые кинжалы раскладывались в основном по углам могилы. Черенковые и полубесчеренковые кинжалы тоже, но иногда они занимают место перед покойным. То есть их положение не всегда одинаково, и они иллюстрируют особый канон веры об относительно прямой связи погребального инвентаря с телом умершего. По формам кинжалов возможно проследить локализацию майкопской металлообработки по двум локальным участкам – Прикубанскому (западному) и Терскому(восточному), – которая подтверждается особенностями локализации некоторых типов топоров и металлической посуды. Находки бесчеренковых кинжалов в погребениях с золотом и курганах с каменными конструкциями позволяют рассматривать захоронения с ними как комплексы нарождающейся военно-охотничьей элиты с символикой престижной утвари военных бигменов. Показатель социальной значимости кинжала усиливается на примерах черенковых кинжалов. Так, самые технологически сложные из них, кинжалы КЧ1, дают высокий процент связи с комплексами, содержащими золото, – 87%1, желобчатые кинжалы КЧ2 – 45%, а наиболее простые кинжалы КЧ3 – всего 0,7%. Престижность кинжала как оружия подчеркивалась также накладками на рукоять полос из драгоценного металла. Иными словами, кинжалы МНО, как и кинжалы средневековья, превратились в особый показатель социальной значимости их владельцев, обозначив появление элитарного оружия.

- Группа КЧ1 – так называемые кинжалы кишпекского типа, которые являются наиболее крупными орудиями.
- Группа КЧ2 отличается желобчатым клинком или клинком с площадкой. Размеры этих кинжалов, как правило, средние и малые, особо крупные клинки редки.
- Группа КЧ3 – кинжалы без жёлоба. Ареал их интересен тем, что клинки длиной от 13 до 20 см известны только в Прикубанье, а клинки меньших размеров – повсеместно.

Другой факт не менее любопытен. Часто майкопские кинжалы попадаются парами. Редко – в большем количестве в одном захоронении. Исследование такой встречаемости показывает, что в парах таких орудий представлены крупный и маленький клинок. Это не что иное, как хорошо известное в кавказской средневековой этнологии сочетание основного боевого кинжала для боевых действий и подкинжального клинка для бытовых и ординарных операций. Поэтому вывод напрашивается сам. Именно племена МНО в IV тыс. до н.э. заложили на Кавказе культуру использования и ношения кинжала как феномена клинкового оружия и части костюма его владельца. Именно они сделали кинжал оружием высокого социального престижа, предвосхитив средневековую традицию снабжать такие престижные клинки искусно сделанными желобами, и начали их отделывать драгоценными металлами. Именно майкопские мастера разработали формы настоящих колющих кинжалов и кинжалов рубяще-колющего действия с овальным лезвием Датировка погребения из кургана в урочище Клады временем 37–34 вв. до н.э. (Кореневский, Резепкин, 2008) делает находку в нем настоящего меча одной из самых древних не только на Кавказе, но и на Ближнем Востоке. Меч из гробницы в Арслан-тепе датируется более молодым временем – 30–29 вв. до н.э., а клинки из Арслан-тепе VIА – временем Дажмдет Насра 34–30 вв. до н.э.

Распространение в начале IV тыс. до н.э. клинкового оружия у племен майкопско-новосвободненской общности и культуры Лейлатепе означало новый и качественно более развитый уровень военизации населения Кавказа, чем развитие военного дела у населения эпохи «медно-бескинжального» энеолита. Племена МНО оказывали с самого начала своего появления в Предкавказье воздействие в военной сфере на развитие форм оружия у племен ямной КИО. Именно под их влиянием у племен последних стали появляться бесчеренковые и черенковые кинжалы. В число импортных орудий попали даже клинки кишпекского типа, как оружие высшей элитарной значимости. Поэтому бронзовые кинжалы МНО, вместе с втульчатыми топорами и наконечниками копий, стали частью воздействия предкавказского населения на своих северных соседей именно в военной сфере, подтолкнув последних к перевооружению на кавказский манер.