Домик у моря или как остановить беспредел чиновников Краснодарского края

5 Февраль, Пятница, 2010

Как же остановить деградацию некогда великой страны, которая благодаря властям катится в пропасть. Если чиновнику понравилась ваша собственность, он не остановится ни перед чем. Пенсионерка из Новороссийска, чей участок приглянулся семье федерального судьи, объявлена в розыск.
Малолетняя узница фашистских концлагерей Валентина Михайловна Сазонова прячется в пригороде Новороссийска. Причина в том, что она пожаловалась в милицию на Игоря Пыленко, нынешнего председателя Тульского областного суда. За это против бабушки возбудили уголовное дело и объявили в розыск. А вот человека, избившего пожилую женщину, новороссийская милиция пальцем не трогает.

Я в Лондоне, на берегу Черного моря. Потому что в прежние времена это место звалось именно Лондоном, и жили здесь контрабандисты и рыбаки. А теперь тут элитный поселок Мысхако, фактически черта Новороссийска. На участке Сазоновых стоит убогий домик и забор, на котором сохнут тряпки. Это никак не вяжется с соседним участком: два особняка, бассейн и отделанный мрамором гараж. С другой стороны сазоновского участка тоже строится небедный дом. Его отделывают тем же камнем, что и особняк с бассейном. Участок Сазоновых только мешает окружающему великолепию, портит вид.

Валентина Михайловна Сазонова уже пятый год в бегах, поэтому в Мысхако меня привозят ее дети, Елена и Алексей. Цены на землю тут почти московские. Не зря сюда стремятся все местные «шишки». Судью Игоря Пыленко в этих местах впервые заметили в 2004 году.

— Выглядел человеком порядочным и серьезным. Мы такому соседству обрадовались, — говорит Елена.

Радость прошла, когда на дороге, ведущей к участку Сазоновых, стали строить фундамент. Эту дорогу Приморский райисполком Новороссийска выделил для подъезда к дому еще в 1980 году, поэтому Сазоновы справедливо возмутились. Но судья Игорь Пыленко, по их словам, объяснил ситуацию ошибкой рабочих. А рабочие, пока суд да дело, возвели двухэтажный дом.

Раньше Игорь Пыленко был судьей в Ставрополе, но внезапно оттуда уволился, по собственному желанию. В начале 2000-х он появился в Новороссийске и затем был назначен председателем Октябрьского районного суда. Это суд особый, потому что рассматривает дела по Новороссийскому морскому торговому порту. Сами понимаете, что председатель подобного суда вполне может захотеть домик у моря.

Участок, на котором велось строительство особняка, был в пользовании соседки Сазоновых, но должным образом не оформлен. С появлением судьи Пыленко оформление стремительно продвинулось. Причем, согласно землеустроительным чертежам, участок «съехал» и оказался в нескольких метрах от моря. Земля эта федеральная, но постановление по ней почему-то издал муниципалитет… Зону в 100 метрах от моря закон определяет как водоохранную и строить там запрещает. Но и здесь администрация Новороссийска нашла выход: разрешение выдали с тем условием, что хозяин построит набережную (по закону водоохранная зона заканчивается на набережной). А потом этот участок был у соседки куплен. Судья Пыленко хотел купить участок и у Сазоновых, но те отказались продавать.

Сейчас набережной числится узкая полоска бетона на сельском пляже (см. фото). Только не подумайте, что все это, включая два особняка, принадлежит судье Пыленко. А Валентина Михайловна Сазонова подумала именно так, и 10 апреля 2005 года вызвала на участок милицию и подала заявление. Дескать, судья нарушил водоохранную зону и влез домом на ее участок. Естественно, вскоре возникла проблема: Пенсионный фонд Новороссийска подал на бабушку в суд, чтобы лишить статуса малолетнего узника концлагерей, который она получила в 1997 году. Помимо Валентины Михайловны этот статус имеют в городе более 10 тысяч человек, но Пенсионный фонд усомнился только в статусе Сазоновой. Парадокс, однако, в другом. В 1997 году справку о льготах для узников подписала начальник городской соцзащиты Алла Шипулина. А потом Шипулина стала руководителем местного отделения Пенсионного фонда. Получается, она подала в суд на свое собственное решение.

Если бы бабушку признали не узницей, выходило бы, что льготы по ЖКХ она получала незаконно. Отсюда, похоже, оставался один шаг до уголовного дела по факту мошенничества. Разбирательство дошло до президиума краевого суда. Валентину Михайловну спас Акт о зверствах фашистов в Новороссийске. Согласно документу, в 1943 году, когда советские войска освободили город, там остались в живых всего четыре местных жителя, остальных фашисты угнали или убили. Отсюда следовал вывод: если среди четверых выживших фамилии Сазоновой нет и она до сих пор жива, значит, ее не убили, а угнали. Нашлись и свидетели угона. В конце концов, краевой суд Пенсионному фонду отказал.

Тогда судья Пыленко сообщил прокурору, что бабушка написала на него в милицию ложное заявление. Через пять месяцев после самого заявления. И прокуратура Геленджика, которой поручила заниматься этим случаем прокуратура края, тут же возбудила против Валентины Михайловны уголовное дело за «заведомо ложный донос». Оказывается, соседский участок, на котором выстроены особняки с бассейном и капитальным гаражом, принадлежит простой труженице из Кисловодска — Зое Григорьевне Пыленко, которая судье приходится мамой. А сам судья здесь ни при чем.

В тот год праздновалось 60-летие Победы в Великой Отечественной войне, так что Валентина Михайловна сначала получила поздравление от Путина, а уж потом известие из прокуратуры. Между тем дорогу, которая когда-то выделялась Сазоновым, администрация Новороссийска сдала 70-летней Зое Пыленко в аренду на 49 лет. Когда труженице из соседнего региона вдруг отдают «золотую» курортную землю, да еще и без аукциона, о необходимости которого говорит Земельный кодекс, это кажется фантастикой. Трудно сказать, что стало бы с Сазоновыми, будь они обычной семьей. Но сын Валентины Михайловны — адвокат, раньше работавший в УВД Новороссийска, а дочь на тот момент работала помощником городского прокурора. Возможность собрать информацию у них была. Выяснилось, что из милиции пропала карточка прописки Валентины Михайловны в домике на участке, из БТИ и Земельной кадастровой палаты исчезли техпаспорт и планы участка. Остались лишь копии на руках.

— Я строю логическую цепь как юрист. Если бы нас убили, то нашего участка никто бы не хватился, — говорит Елена, когда мы едем туда, где сейчас прячется Валентина Михайловна.

Идти под арест бабушке было нельзя: она инвалид второй группы, диабетик и при неправильном питании может умереть. А правильного за решеткой ей никто не гарантировал. Поэтому Валентина Михайловна спряталась у знакомых, и тогда следователь Геленджикской прокуратуры Дмитрий Дремлюга объявил узницу концлагерей в розыск. Заодно уголовное дело возбудили на ее сына и подготовили соответствующие документы на дочь. Поскольку Алексей — адвокат, согласие на возбуждение дела в отношении него должен был дать суд. И судья Андрей Литвинов согласие дал, причем в отсутствие самого Алексея. На обжалование решения дается 10 дней, но прокуратура возбудила уголовное дело сразу же. Алексею вменяли клевету, которую он якобы допустил, объясняя милиционерам, кто такой судья Пыленко. Решение суда Сазонов обжаловал и добился его отмены, то есть основание для возбуждения уголовного дела исчезло. Но вместо прекращения дела прокуратура объявила Алексея в розыск, обклеив весь город его фотографиями.

— Мы поняли, что счет идет на часы. Достали палатки и ночью ушли в лес. Жили там четыре месяца, потом два года прятались в соседних городах у знакомых, — продолжает рассказывать Елена. — Получать пенсию и зарплаты мы не могли, брали еду в долг. Друзья носили нам крупы, каши, закатки, требуху. Страшно вспоминать.

Елена — гипертоник и диабетик. В Новороссийске ей пришлось появиться, когда у нее случился микроинсульт. Однако врача, который выдал больничный, вызвали в прокуратуру и попросили дать показания, что больничный выдан под угрозами. Когда врач отказался, тот же следователь Дремлюга возбудил против него уголовное дело (которое, правда, вскоре закрыли). Новороссийск — город маленький, ни одно медицинское учреждение не согласилось лечить Елену. Ей пришлось ехать в Краснодар, лежа на заднем сиденье в машине знакомых, чтобы не остановили на посту ДПС. Ночью она пришла в одну из краснодарских больниц, и ее госпитализировали в экстренном порядке. Что касается Алексея, то на его след вышло наружное наблюдение. Он спасся, бросив автомобиль и убежав проходными дворами. Сюжет сгодился бы для сериала, если бы не был так страшен в своей реальности. Валентина Михайловна по-прежнему в розыске. Сейчас дело бабушки Сазоновой передали отделу по борьбе с организованной преступностью ГУВД Краснодарского края.

…Наконец, добираемся до схрона. Валентина Михайловна встречает меня за столом, уставленным пузырьками. Показывает удостоверения и сертификаты, будто я без них не поверю, что она врач высшей категории и ветеран труда. До недавнего времени работала челюстно-лицевым хирургом в госпитале Новороссийска. Но со мной говорит не о медицине и даже не о судье Пыленко. Вспоминает, как трехлетней девочкой ходила по Мысхако вся в фурункулах от голода. Как румын, который служил у гитлеровцев, бросал ей через забор лекарства и кусочки шоколада, а его за это повесили. Помнит Валентина Михайловна, как на ее глазах изнасиловали мать и всех погнали по дороге. Как другие матери топили детей в Керченском проливе, чтобы не отстать от колонны, потому что отстающих расстреливали. Помнит она и гетто в Мелитополе, где осталась единственным выжившим ребенком. Вспоминает, как всех посадили в машину-душегубку, а пленные вытолкнули их с матерью к стене, где была маленькая щель. И как выживших в душегубке расстреливали, а они падали на нее и, получается, собой прикрывали от пуль. И как она выбралась ночью из-под трупов и побежала, а ее поймали. И как Мелитополь освободили…

Не монтируется у меня это прошлое с происходящим сегодня в Мысхако. Несколько последних лет за участком Сазоновых приглядывает соседка, Валентина Яровенко. Два года назад ее избили. Экспертиза показала побои средней тяжести и черепно-мозговую травму. Поэтому не возбудить уголовного дела милиция не могла. Есть три свидетеля, они утверждают, что пожилую женщину бил сторож, охраняющий дом Пыленко, Николай Жигайлов. Два года Валентина Яровенко сообщает об этом в ОВД Приморского района Новороссийска, два года ей отвечают, что установить избивавшего невозможно. Поэтому дело приостановлено.

Многочисленные обращения Сазоновых к федеральным властям и в прессу закончились тем, что Высшая квалификационная коллегия судей была вынуждена прислать в Новороссийск комиссию. Действительно, есть ряд интересных фактов. Например, в Новороссийске судье Пыленко, как и положено, судебный департамент купил квартиру. Сейчас в Туле ему купили новое жилье, а новороссийскую квартиру положено было сдать. Но сдал ли он ее? Может быть, квартира оформлена на родственников? Мы же не знаем, поэтому ничего и не утверждаем, но на всякий случай решили поинтересоваться. Однако пресс-секретарь Тульского областного суда Марина Аверина сообщила, что Игорь Пыленко «по Новороссийску комментариев не дает».

Ничего не известно и о результатах работы комиссии. Пресс-секретарь Верховного суда РФ Павел Одинцов посоветовал мне обращаться непосредственно в Высшую квалификационную коллегию судей. Впрочем, по словам Елены Сазоновой, один из членов комиссии ей тоже дал совет: «А почему бы вам участок не продать? Продали бы и никаких проблем бы не знали».

Здесь эффективно действует один закон неписаный:
Закон Большого Кукиша, дословно он гласит,
Что тело, погружённое в дерьмо по саму лысину,
Должно лежать не булькая и денег не просить.
Источник: Новая Газета